Об эксклюзивных правах на тварей дрожащих: почему США отказались от патентования генов? Евгений Золотов

Об эксклюзивных правах на тварей дрожащих: почему США отказались от патентования генов?

Евгений Золотов

Опубликовано 19 июня 2013

Биотех-сообщество Соединённых Штатов празднует большую победу. Правда, на сей раз причиной торжества стал не прорыв в исследованиях, а юридическое достижение: решением высшего судебного органа страны по делу компании Myriad Genetics запрещено патентование естественных генетических последовательностей. И вот уже несколько дней судебный вердикт оживлённо обсуждают и хайтек-ресурсы, и деловая пресса — потому что хоть решение и непростое, перспективы рисуются интересные.

«Патент на гены» кажется странной идеей для аутсайдера, но поставьте себя на место бизнесмена, занятого исследованиями ДНК, и вы увидите преимущества, даваемые этим инструментом. Myriad Genetics можно считать классиком подобных предприятий: молекулярной диагностикой и предикативной медициной она занимается с начала 90-х и за это время накопила впечатляющий портфель находок. Если попросту, её специалисты выделяют интересные гены человека и изучают их мутации, что даёт возможность, в частности, определять предрасположенность индивида к определённым заболеваниям. И даже назначать эффективное лечение, если болезнь уже возникла.

Главная жемчужина в портфеле Myriad — гены BRCA1 и BRCA2. Содержащаяся в них «генетическая программа» нужна для производства белков, которые помогают человеческому организму «ремонтировать» повреждения спирали ДНК. Таким образом, если гены BRCA оказываются повреждены сами, человек лишается одного из защитных инструментов: в его отсутствие дефекты ДНК могут приводить к образованию злокачественных опухолей груди у женщин и простаты у мужчин. Гены BRCA настолько важны, что, к примеру, для женщины обнаружение в них мутаций означает риск на 80 процентов больше среднестатистического заболеть раком груди. О том, на какие поступки способна толкнуть человека такая информация, можно судить по недавней истории с Анджелиной Джоли, которая решилась на мастэктомию, узнав о наличии у себя BRCA-мутаций.

Так что Myriad запатентовала и тщательно, вплоть до преследования через суд, охраняет свои находки от посягательств других предпринимателей. Фактически она стала монополией, чем и пользуется: производимые ею BRCA-тесты весьма дороги (под четыре тысячи долларов за проверку обоих генов), но приносят компании сотни миллионов долларов ежегодно. Сюда же втекает и речушка лицензионных выплат: ведь, как и в случае с обычными патентованными изобретениями, работа с запатентованными генами требует приобретения лицензии у правообладателя. Дико? И тем не менее эксклюзивные права на произведения природы под названием «гены» продолжают оформляться и мешают учёным продвигаться дальше, а больницам эффективно лечить. Неудивительно, что в какой-то момент научное сообщество США попросту взбунтовалось и подало иск против самого агрессивного держателя генетических патентов — Myriad Genetics.

Теперь помеха устранена: решением суда процесс чтения генетической информации признан несовместимым с понятием «изобретение». Прямым следствием этого вердикта станет, как ожидается, резкое увеличение числа сервисов и продуктов для генетического тестирования, а одновременно и падение цен: поскольку отныне гены никому не могут принадлежать, каждый желающий вправе проверять, скажем, BRCA на наличие мутаций. Теоретические эти предположения немедленно подтвердились на практике, когда несколько биотех-стартапов и солидных научных учреждений сообщили о намерении предложить рынку свои варианты BRCA-тестов.

Общество вообще сильно выигрывает от отмены ген-патентов. Ожидается, что больше частных компаний и научных коллективов теперь займутся поиском новых эффектов ранее «закрытых» патентами генов. Предвидятся большие перестановки не только в медицине, но в биотехе вообще — потому что патентовались гены не только человека, но и, к примеру, бактерий, занятых в производстве топлива, продуктов питания. И даже Myriad пострадает не так уж сильно. Накапливая информацию о мутациях BRCA и их последствиях для организма полтора десятка лет, она, конечно, знает больше, чем её соперники, и сможет использовать это для производства более точных тестов.

_{Чистота генов BRCA важна для многих участков человеческого тела, но для некоторых она важна чрезвычайно}

Вместе с тем эксперты предупреждают о побочных эффектах вынесенного судом решения. Во-первых, запретив патентование естественных генетических последовательностей, суд оставил возможность патентования последовательностей искусственных. Иначе говоря, если исследователи сами составили цепочку из букв генетического алфавита, то они вправе оформить на неё патент. Проблема в том, что понятие искусственного гена весьма размытое: такой объект является промежуточной стадией при изучении генов естественных, и даже в природе местами встречаются генетические последовательности, которые могли бы быть классифицированы судом как искусственные. А значит, остаётся лазейка для тех, кто не желает расставаться с эксклюзивными правами на природные гены.

Другой вероятный недостаток отказа от генетических патентов заключается в том, что и у фармацевтических компаний, и у научных коллективов, работающих на деньги частных инвесторов, теперь будет меньше причин изучать новые гены. К чему стараться, если они не смогут закрепить эксклюзивные права на свои находки? Стала бы та же Myriad тратиться на самостоятельное изучение BRCA, если бы знала, что результатами её работы немедленно воспользуются конкуренты?

Впрочем, мрачные прогнозы редки. Мало кто верит, что отмена ген-патентов в США остановит общий прогресс: в конце концов, работают же ДНК-исследователи и бизнесы в других странах, где патентование генов либо невозможно вообще, либо предоставляет правообладателям лишь незначительные преимущества. Решающую роль в ближайшем будущем должно сыграть удешевление техники и технологий чтения генов. Себестоимость процесса чтения и необходимой аппаратуры продолжает падать, и эксперты ждут уже в следующие несколько лет появления одноразовых тестов для проверки десятков и даже сотен генов одновременно по той же цене, которую сегодня Myriad просит всего за два.

К оглавлению