Tu quoque («И ты тоже»)

Tu quoque

(«И ты тоже»)

Этот софизм состоит в приведении в качестве возражения на какое-либо утверждение довода, что утверждающий сам виновен в том, о чем говорит. При этом меняется предмет разговора: вместо сделанного утверждения начинает обсуждаться обвинение против того, кто его высказал. («Вы обвиняете меня в том, что я злоупотребляю своим положением, но это ваша служебная машина постоянно маячит, припаркованная возле ограды местного ипподрома!»)

В несколько более·завуалированном виде софизм tи quоque может быть использован для снятия обвинения путем дискредитации обвиняющего.

А теперь о том, что касается обвинения миссис Грин, будто бы я намеренно ввел нашу компанию в заблуждение относительно моих личных интересов в данной фирме. Позвольте вам напомнить, что это обвинение исходит из уст той самой миссис Грин, которая хранила полное молчание когда ее зять наживался на нашем решении насчет земельных излишков. Согласитесь, едва ли это тот человек, который имеет право выдвигать подобные обвинения.

(Подозреваю, что он добился своего.)

Софизм tи quoque возникает из-за того, что говорящий не делает никаких попыток разобраться с обсуждаемым предметом, вводя вместо этого новый предмет, а именно личное дело одного из участников обсуждения. Истинность или ложность утверждения не имеет никакого отношения к прошлому того человека, который его выдвигает. Свидетельства за или против суждения нисколько не изменяются благодаря тому, что становятся известны детали предыдущей деятельности говорящего.

Еще один вариант софизма tu quоque пытается обесценить высказанное утверждение, показывая, что оно не соответствует предыдущей точке зрения того, кто его высказывает.

Почему мы должны принимать во внимание доводы Брауна в защиту новой автопарковки, когда всего лишь год назад он выступал против этой идеи?

(Для начала, если какие-то доводы заставили его изменить точку зрения, возможно, к ним следует прислушаться. К тому же, вероятно, с тех пор появилось больше машин.)

Если даже кто-то выступал против идеи прежде, это нисколько не мешает его аргументам в ее защиту быть вполне убедительными. Тем не менее в поддержку этого софизма выступает наше внутреннее стремление выглядеть последовательными везде, где только можно. (Новый мэр находит затруднительным со всей искренностью доказывать в этом году необходимость того же самого служебного лимузина, против которого он столь громогласно возражал, когда речь шла о его предшественнике.)

«Час вопросов», во время которого в британском парламенте премьер и министры отвечают на вопросы парламентариев, представляет собой настоящий заповедник такого рода софизмов. В самом деле, мастерство в области ведения диалога зачастую оценивается исключительно по той сноровке, с которой отвечающий владеет этим конкретным приемом. Вот почему ответы на вопросы, касающиеся настоящего и будущего, неизменно начинаются с фразы:

Я хотел бы напомнить моим многоуважаемым коллегам…

(Напоминает он своим противникам, разумеется, о том, что они сами делали то же самое, причем чаще, дольше, глубже, громче и хуже. Вот почему их нынешние фальшивые обвинения должны быть отвергнуты.)

Софизм tu quоque легко применять, поскольку мы все время от времени бываем непоследовательными, и лишь немногие могут похвастаться незапятнанным прошлым. Всегда можно сказать, что любой, кто изменил свое мнение, тем самым доказал, что может быть неправ по крайней мере иногда и что сейчас, вполне возможно, как раз такой случай. Если вам никак не удается ничего найти, что дискредитировало бы вашего оппонента, даже сам этот факт можно использовать в попытке обесценить его доводы. Ведь у всех остальных есть свои слабости, почему же у него их нет?

Что до обвинений в том, что я время от времени позволял себе запускать руки в общую копилку, чтобы справиться с мелкими затруднениями, то все, что я могу сказать: а вы поглядите на этого мистера Непорочного, он, может, еще почище вас будет!

(Вполне возможно, что он действительно гораздо чище вас.)