Часть Вторая СВОБОДА

Часть Вторая СВОБОДА

В разделе, посвященном концепции смерти в психотерапии, я высказывал мысль о том, что клиницисту данный текст покажется чем-то чуждым, но странно знакомым, «чуждым» потому, что экзистенциальный подход нарушает традиционные классификации и группирует клинические наблюдения по-своему, «знакомым» – потому, что опытный клиницист интуитивно понимает важность и вездесущность концепции смерти. «Чуждое, но странно знакомое» – этот эпитет не меньше подходит и к содержанию настоящего раздела. Хотя в психотерапевтическом словаре понятие свободы отсутствует, в теории и практике всех традиционных и новаторских видов терапии оно совершенно незаменимо. В порядке иллюстрации приведу некоторые терапевтические фрагменты, встретившиеся мне на протяжении последних нескольких лет.

Терапевт спрашивает пациентку, заявляющую, что ее поведение контролируется ее бессознательным: «Чье это бессознательное?»

У ведущего группы есть «не-могущий» колокольчик, в который он звонит всякий раз, когда член группы говорит «Я не могу». Пациенту предлагается отказаться от сказанного и затем вновь сказать свою фразу, употребив «Я бы не хотел» вместо «Я не могу».

Пациентка, запутавшаяся в весьма саморазрушительных отношениях, заявляет. «Я не могу решить, что мне делать. Я не в состоянии заставить себя прекратить отношения, но мечтаю застать его в постели с другой женщиной, чтобы я наконец-то смогла уйти от него».

Мой первый супервизор, ортодоксальный фрейдистский аналитик, твердо верящий в фрейдовскую детерминистскую модель поведения, сказал мне двадцать лет назад во время первой встречи «Цель психотерапии – привести пациента к той точке, где он сможет сделать свободный выбор». Тем не менее, я не припоминаю, чтобы в течение более чем пятидесяти супервизорских сессий он сказал еще хоть одно слово о «выборе», который сам же объявил целью терапии.

Многие терапевты вновь и вновь предлагают пациентам менять фигуры речи и «присваивать» то, что с ними случается. Вместо «он пристает ко мне» «я позволяю ему ко мне приставать», вместо «мои перескакивает с темы на тему» – «когда я чувствую себя травмированным и мне хочется плакать, я защищаю себя спутанностью мыслей».

Терапевт попросил сорокапятилетнюю пациентку провести диалог со своей покойной матерью и в процессе его несколько раз повторить следующее предложение «Я не изменюсь, пока не изменится твое обращение со мной в то время, когда мне было десять лет»

Об Отто Уилле, легендарном терапевте, сообщается, что он периодически прерывал бесконечные размышления сильно скованного пациента с навязчивостями, высказывая предложения типа. «Послушайте, почему бы вам не сменить имя и не переехать в Калифорнию?»

В 5 часов вечера сексуально компульсивный мужчина прилетел в город, где на следующее утро должен был выполнять профессиональные обязанности. Прямо из аэропорта он начал торопливо обзванивать знакомых женщин, чтобы назначить на этот вечер интимное свидание. Увы! Все уже кому-то что-то пообещали. (Разумеется, он с легкостью мог бы позвонить им за несколько дней или даже недель.) Его реакцией было облегчение. «Слава Богу, теперь я смогу сегодня ночью почитать и выспаться, чего я на самом деле и хотел».

Эти виньетки могут произвести впечатление попурри из бездумных высказываний пациентов и хитроумных уловок самоуверенных терапевтов. Однако, как я позже продемонстрирую, все они объединены тем, что связаны с концепцией свободы. Более того, хотя эти истории с виду весьма легкомысленны, они отражают отнюдь не легковесные заботы. В каждой из них при надлежащем рассмотрении обнаруживается смысл, уводящий в сферу экзистенциального. Каждая высвечивает определенный взгляд на тему свободы, каждая может служить исходной точкой для обсуждения какого-либо терапевтически релевантного аспекта свободы.

Для философа слово «свобода» имеет широкие личностные, социальные, моральные и политические импликации, соответственно включая в себя обширное пространство. Более того, это понятие вызывает интенсивные споры: философские дебаты на тему свободы и причинности не прекращаются две тысячи лет. На протяжении веков концепция абсолютной свободы неизменно вызывала ожесточенный протест, поскольку вступала в конфликт с господствующим мировоззрением: вначале – с верой в божественное провидение, впоследствии с научными законами причинности; еще позже – с гегельянским взглядом на историю как на осмысленное продвижение, с марксистскими и фрейдистскими детерминистскими теориями. Однако в этом разделе, так же как везде на страницах настоящей книги, я буду рассматривать лишь аспекты свободы, имеющие важное значение для повседневной клинической практики, а именно: в главе 6 – свободу индивида в творении собственного жизненного пути, в главе 7 – свободу индивида желать, выбирать, действовать и – самое важное с точки зрения целей психотерапии – меняться.