ОБЫКНОВЕННЫЙ «ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК» (продолжение) (10/89 — 14)

ОБЫКНОВЕННЫЙ «ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК» (продолжение) (10/89 — 14)

Он убеждается, что игра на выигрыш любой ценой не стоит труда и немедленно приносит дивиденды. Разумеется, ему это нравится.

Но игра на выигрыш имеет отличительную особенность: она выключает нравственное чувство. Игрок рассуждает так: что для меня самое главное? Выигрыш; так стоит ли быть переборчивым в средствах? Ведь это же только игра!.. Вот если бы это касалось принципиальных вещей, жизненно важных, тогда имело бы смысл посмотреть — нравственно это или нет; а игра позволяет маленькие вольности; ну, схитрил, выиграл не совсем чисто — ну и что? Ведь это же только игра…

Не думайте, что Пете приходится часто себя подобным образом обламывать. Впервые это произошло — когда решался на игру; другой раз — когда предстояла игра в особо крупных размерах, и ущерб партнеру был не совместим ни с какими нравственными нормами. А третьего, пожалуй, и не было. Потому что игра на выигрыш не просто доминантна; по самой своей сути она требует подавления нравственного чувства (а поскольку оно у Пети слабенькое, это происходит как бы само по себе).

Итак, он хитрит, обыгрывает всех подряд: учителей, родителей, приятелей, посторонних. Первые острые ощущения быстро притупляются. Чем же поддерживать интерес? — Новизной. — А за счет чего? — Есть два пути: повышение изощренности и повышение ставок. То есть с каждым разом Петя становится все более умелым и все более дерзким игроком, и это происходит до тех пор, пока он не исчерпает возможности своего — к счастью, ограниченного энергопотенциала. Пока синусоида его энергопотенциала не достигнет своей максимальной амплитуды.

Новизна теперь недоступна — и Пете становится скучно. Скучно играть. Потому что образовалась привычка. Привычка хитрить, привычка любое дело решать окольным путем, привычка вытаскивать каштаны из жара чужими руками, привычка двух маток одновременно сосать…

Привычка убивает игру, вынимая из нее сердце — новизну.

И тут Петя получает неприятный сюрприз: всплывает на поверхность его нравственное чувство.

Пока шла игра, ее доминанта легко оттесняла всякие нравственные колебания в тень. Теперь вдруг доминанта пропала, а у привычки доминанты нет, она — автомат, не мешает быть самим собой, — и Петя почувствовал себя очень неуютно. С одной стороны, он по привычке любую ситуацию решает с помощью хитрости (уже только хитрости — игра кончилась), с другой — понимает, что это безнравственно. От хитрости положительных эмоций не дождешься, она только средство, инструмент, значит — энергетически бесплодна, а нравственные муки (даже если нравственное чувство слабенькое) — сплошной энергетический убыток.

Вот беда! Ведь так недолго растерять все на свете. И оглянуться не успеешь, как очутишься на дне…

К счастью, Пете это не грозит. Вспомните, кем он был до роли игрока? Мотыльком, перепархивающим с гармонии на гармонию. От источников отрицательных эмоций он шарахался как от огня. И где эти источники — вне, или в нем — не имеет значения. Следовательно, его естественный порыв — задавить создающее дискомфорт нравственное чувство…

Вот вам противоречие: Петя живет нектаром с гармоний, и нравственное чувство гармонично; а он ради собственного спасении поставлен перед необходимостью эту гармонию уничтожить. Сделать для себя противоестественное.

Неужели это возможно?

Запросто! — скажут самые памятливые из вас. — Ведь для этого есть проверенный способ, безотказный прием: облагораживание зла.

Браво. Если вы это поняли сами, еще до того, как прочли, — получите пять с плюсом: вы уже разбираетесь в механике человеческой души.