Бабочки и гусеницы: проблемы общения

Бабочки и гусеницы: проблемы общения

— Хорошо. Я бы не хотел, чтобы мы переходили в какое-то философское обсуждение этого вопроса. На мой взгляд, есть практически очень важный элемент во всем том, о чем мы говорили. Зачем я говорю об этом?

До того как мы начали этот разговор, мы говорили о том, что человек, который начал чувствовать и понимать, что он не исчерпывается телом и тем, что называется личностью, испытывает чувство одиночества. Этот человек начинает видеть механистичность, однообразие его общения и взаимоотношений с другими людьми. Он начинает видеть эту механистичность, при этом продолжает находиться среди людей, живущих таким образом. Но он уже видит это и не хочет продолжать жить так. Не является ли это серьезным вопросом для того, кто действительно начинает осознавать самого себя? Ведь он все отчетливее начинает видеть механистичность и конфликтность в самом себе и окружающих его людях. Раньше он мог бы просто забыться и просто сказать, что, дескать, все будет нормально. Ведь есть тысячи и тысячи способов еще раз повторять и повторять то, что ты всегда делал. Но если человек действительно начинает осознавать и видеть это все, то он уже не может таким образом уводить себя от этого. Но, в то же время он продолжает жить среди других людей, продолжает общаться. Какие вопросы у него в связи с этим возникают? Ведь для него это жизненно важно.

Если мы не просто хотим философствовать на эти темы, а подходим к этому практически, то это должно быть для нас очень важным. Ведь его запросы становятся иными. У него теперь другие вопросы. С кем и как он их может обсудить? Возможно, раньше ему было достаточно посидеть за бутылочкой пива и поболтать на разные темы, удовлетворяя таким образом свою потребность в общении и причастности. Личности очень важно иметь причастность к чему-то. Если личность не причастна к чему-то, то это для нее смерть. Личность, по сути, и есть причастность к чему-либо, находящемуся в обществе. Личность ищет и хочет ощутить свою причастность к чему-то, что она считает важным. Но, если человек начинает осознавать и пытается стать действительно Человеком, то зависимость от разного рода причастностей начинает уменьшаться. Он сам начинает их отпускать. Его уже не может удовлетворять то поверхностное общение, которое было. Он видит его механистичность, бессмысленность и однообразие.

— У меня как бы так сложилась жизнь, что рядом нет уже многих людей, которые были раньше со мной. Почему так произошло? Наверное, потому, что я всегда пытался быть независимым от других людей. Я думал так: "Пусть от меня зависят, но чтобы я ни от кого не зависел". В первую очередь, это родители, от которых зависишь с детства. Когда становишься уже взрослым и вроде бы независимым, родители пытаются удержать эту зависимость. Мне сейчас сложно общаться с матерью.

— Действительно, родители имеют претензию на обладание ребенком. Родители считают, что ребенок принадлежит им. Ведь нередко можно слышать такие слова: "Вот, ты неблагодарный или неблагодарная, — тебя поили, кормили, растили, сколько в тебя было вложено всего, а ты что? — ты теперь даже разговаривать не хочешь!" Имеют ли родители право на обладание ребенком?

А не осуществляет ли общество контроль над ребенком через его родителей? Ведь с помощью родителей готовится еще один член общества. Именно обществу на самом деле принадлежит каждая личность. Миллионами связок, тысячами «должен» и «обязан», чувством вины, патриотизма и т. п. общество держит личность в своих сетях и никогда не захочет ее отпустить. А ведь родители играют в этом очень большую роль.

Пока ребенок маленький, влияние родителей на него очень большое. Не случайно семья считается ячейкой общества. Потому что именно через родителей, через то, что они имеют как личности, как продукт общества, это передается ребенку. Родственная связь имеет очень большую силу. Если вы скажете что-то, что не вписывается в рамки принятых родственных отношений, вы будете испытывать чувство вины, и это чувство вины может быть очень сильным. Вот так общество забрасывает свои крючки и удерживает личность в рамках определенных общественных отношений.

Человека нельзя удержать, а личность можно. Потому что личность и есть продукт общества. Так что же такое человек? Что же это за возможность такая? И как эта возможность может реализоваться? И что же слышит тот, кто начинает видеть и отпускать свои зависимости? Что это за зов? Откуда он идет? И если вы начинаете следовать этому зову, то что же с вами происходит? Если ваша личность исчезает, то что же остается? Почему мы так боимся расстаться с чем-то личностным?

— Но ведь человек — это нечто большее, чем физиологические и социальные потребности и инстинкты.

— Да, но это может увидеть только человек, услышавший зов неизвестного. Ни объяснить, ни доказать это невозможно.

— А может быть так: при исчезновении личности у некоторых людей остается так называемая индивидуальность или, скажем, талант?

— Есть талантливые музыканты, есть талантливые художники, есть талантливые певцы… А как используется этот талант? Кто-то может использовать, например, пианино для того, чтобы усилить свою личность, а кто-то для этого использует краски и холст. Когда талант становится тем, с помощью чего личность стремится усилить себя, то есть это ли действительно талант? А что есть истинный талант?

Личность стремится к успеху и признанию, она хочет быть известной. И ей все равно, что использовать. Но есть музыкант, который играет, потому что он играет, и художник, который рисует, потому что он рисует. Личность же использует этот талант в своих целях. Может быть, это и есть то, что называется "от Бога". Может быть, это и есть то действительно важное, та нота, та мелодия, которую исполняет этот человек своей жизнью, самим своим существованием. Но такой талант не принадлежит никому, и в частности, тому человеку, через которого он проявляется. Он просто выражается через него.