Соматические (телесные) болезни

Соматические (телесные) болезни

Всякому известны состояния, возникающие в ситуациях опасных, радостных или просто небезразличных для человека.

Предвкушение свидания, очевидно подготавливаемое нападение, ожидание экзамена — все влечет за собой учащение дыхания и сердцебиение, но учащение дыхательных движений и частоты сердечных сокращений — это наименее дифференцированное проявление активизации организма. Во всех трех упомянутых случаях они могут быть одинаковыми, но готовность организма к функционированию ими не ограничивается. Она находит отражение в изменении биохимии практически всего организма, и эти изменения будут строго специфичны в каждом отдельном случае, и в тоже время не просто сходными, а практически одинаковыми у разных людей, если вызваны одной причиной. Специфически изменения в организме человека вызывает не только реальная ситуация, но и мысленное представление о ней, которое всегда бывает условно приятным: уклонение от опасности, торжество над врагом, совершение великих дел… На всякое представление тело послушно приводит в готовность свои специфические ресурсы, реагирует одинаково и с качественно одинаковым результатом.

Возможно, сказанное покажется несколько непривычным. Но ведь никого не удивляют одинаковые мимика и жесты у людей разных, но пребывающих в одинаковом эмоциональном состоянии. При этом видимые мимика и жесты настолько специфичны для того или иного качества, что их видимое наличие легко позволяет различать невидимые глазом эмоциональные состояния и черты характера. Так, например, застенчивость часто проявляется тем, что человек ставит стопы ног при ходьбе носками внутрь, а склонный к самолюбованию — избыточно выворачивает их наружу; сосредоточенности, напряженности мысли сопутствуют вертикальные складки в центре лба, а горизонтальные складки на лбу говорят о эмоциональной напряженности. Скрещенные на груди руки («наполеоновская поза») обычны для людей самоуверенных, самонадеянных; склоненная набок голова, при нормальном зрении, может свидетельствовать о саможалении, а выпячивание вперед тазового пояса — о задиристости и т. д. Таких внешних признаков внутреннего состояния достаточно много.

Аналогичное положение и с болезнями: с одной стороны — болезни вызываются грехами, а с другой — сами болезни свидетельствуют о вызвавшем их грехе.

Конечно, вместить все разнообразие воздействия греха на тело в рамках небольшой брошюры не представляется возможным, но на некоторые формы болезнетворного взаимодействия тела и греха указать необходимо:

Ошибка, при которой начавшееся выполнение той или иной функции резко пресекается прежде ее завершения (бегун стартует на 100 метров и через 10 метров бьется в невидимую стеклянную стену). Подавление возникающих греховных действий протестов волевым усилием на любом этапе, в любом их звене с сохранением согласия на согрешение. Нарушение функций из-за переистощения, вызванного выполнением эмоционально запретных функций; обычно имеет спастический характер. Функциональное истощение одной из функциональных систем из-за постоянной перегрузки. Гипертрофия органа из-за нагрузок, превышающих физиологические возможности организма. Общее переистощение из-за постоянной длительной функциональной напряженности.

Вообще в соматизации болезни имеет место общий принцип, согласно которому заинтересованными оказываются те системы, чьи задачи во внутренней среде организма по своему характеру сходны с несовершенными (или незавершенными) действиями во внешней среде; те, которые активизируются одинаковыми преобладающими качествами. В соматизации воплощается то общее настроение души (настрой на какое-либо качество), которое необходимо для совершения того или иного поступка. Здесь имеет место, если можно так выразиться, не душевное настроение, а телесное настроение. Можно разозлить себя, настроившись на злость, на обиду и пр., но если они не проявляются вовне, они соматизируются.

Вот и получается что, грех бьет душу со всех сторон, а запутавшаяся и ослабевшая душа вольно или невольно заставляет мучиться и тело. Разорвать этот порочный, сплетенный бесами, круг было бы легко, если бы этому не противились сами больные, если бы в подавляющем большинстве случаев они не становились противниками врачу и союзниками бесам. Лучше всего позиция этих больных сформулировано алкоголиками:

— Ты, доктор, сделай, чтоб у меня голова не болела и печенка не разрушалась, а выпивать чтобы я мог сколько захочу. И будешь ты мне лучший друг и товарищ!

И вот, приходится такого упирающегося больного тянуть… Сильно потянешь — веревка оборвется, слабо — движения не будет. И приходится балансировать уже не столько между небом и землей, сколько между раем и адом.

Конечно, задача психотерапевта гораздо легче: если ему удается уменьшить последствия греха или обезопасить загнивающее чисто внешними средствами — уже успех.

Но для больного гораздо лучше было бы, если бы с ним занимался священник, как обладающий духовным знанием. Конечно, никаким благословением или приказом человека духовным не сделаешь, но и далеко не все врачи имеют достаточные для своей работы знания и опыт, но чисто практически — священник полезнее для больного чем врач. Почему?

Психотерапевт в своей работе пользуется представлениями о душе ограниченным подходом, с одной стороны — материалистическим (материя первична), с другой — рассуждениями поврежденного грехом ума. При оценке терапевта больной выступает как жертва безликой болезни, причины которой не всегда ясны и лечение зависит от опыта врача, а при духовно-нравственной оценке болезни, — причины, во-первых, определены, во-вторых, находятся во власти человека. Надежда на лекарства заменяется надеждой на милость Божию; впрочем, полезность лекарств никто не отрицает, они выполняют роль костылей для учащегося ходить, которые помогают, но сами по себе ходьбе не учат. Общие разглагольствования психотерапевта и длительные психоаналитические сеансы заменяются исповедью конкретных грехов и раскаянием в них. Самостоятельные и самонадеянные попытки собственным разумом переиграть бесов на их же (мысленной) территории, заменяются надеждой на помощь Божию и заступление.

Административно определять объем пастырской или врачебной помощи больному нецелесообразно, т. к. она может проникать во все сферы жизни и деятельности больного. Это и указание на наличие болезни в ее доклинический период, это и указание на умолчание о грехах, приведших к болезни, во время исповеди, это и научение тому, что не грех постыден, а содружество с ним, желание оправдывать его, и многое другое, что зависит не столько от медицинской образованности пастырей и врачей, сколько от их внимания к больным, от их духовности. А духовность рукоположением не приобретешь и дипломом не оценишь.

Врач должен помогать. Но помощь — это содействие тому, кто действует сам, кто хоть что-то делает. Помощь не ограничивает свободу и волю человека. Так кто же я такой, чтобы заставлять человека делать что он не хочет? И у кого на это хватит сил?

В результате применения пастырем или врачом предлагаемой методики, больной приобретает возможность возвратить утраченное душевное и телесное здоровье, или обрести силы на благодушное перенесение болезни.

Хочется обратить внимание на то, что когда речь идет о возможности возвратить душевное здоровье, имеется ввиду именно возвращение того, чем обладал человек и что насилием, обманом или лестью похищено, того, чем сохраняется или возвращается здоровье души: добродетелей, положительных нравственных качеств. И если исходить из того, что всякое зло — это отрицание наличествующего добра, то, значит, любой согрешающий человек изначально имел потенциал добродетелей, которых лишился, но без наличия которых просто не мог бы сформироваться ни один грех. Таким образом, получается, что скупость — это отрицание щедрости, блудливость — целомудрия, тщеславие — скромности. Но добродетели грехом хотя и отрицаются, но не уничтожаются, а извращаются, и грех действует, паразитируя на силах добродетелей, придавая им противоестественное направление.

И глядя на отъявленного мерзавца, можно безо всякой иронии поражаться тому, какими великими добродетелями одарил его Создатель изначально; видя уродство душевное, можно лишь предполагать, насколько прекрасной была создана данная душа, и как много у нее отняли.

Пребывать в греховном, по выражению святых отцов, «нижеестественном» состоянии или противостоять ему — дело произволения человека, которое состоит не в бухгалтерском перечислении греховных поступков на исповеди, а в изменении отношения к греховным мыслям, желаниям и поступкам. Святые отцы учат, что это доступный и посильный всем путь обретения первозданной красоты и здоровья души, и до конца своей земной жизни человек не лишен возможности встать на этот путь.