Кафедра Ваннаха: Инфляция и информация Ваннах Михаил

Кафедра Ваннаха: Инфляция и информация

Ваннах Михаил

Опубликовано 11 ноября 2011 года

Стоит увидеть на ценниках увеличивающиеся числа, как губы привычно шепчут: инфляция! Но слово это – новое. Новое в историческом смысле, конечно. Дореволюционные словари его не знали, ограничиваясь инфляндией и инфузорией, и население говорило просто о дороговизне.

Появляется инфляция лишь в первых советских энциклопедиях — в Малой, в 1930-м году, и в Большой, в 1935-м. Малая энциклопедия ограничивалась упоминанием этого явления в связи с эмиссией бумажных денег в Первую мировую войну и после неё, особенно в России и Германии. Энциклопедия Большая была подробнее; к её материалам мы ещё вернёмся. А пока же попытаемся понять, что инфляция – явление информационное.

Было время – нам рассказал о нём Гомер, – когда монеты ещё не существовало. Но сделки купли-продажи имели место, и в сделках этих уже имел место абстрагированный от них информационный аспект.

"Мздой победителю вынес огонный треножник, огромный, Медный, – в двенадцать волов оценили его аргивяне; Мздой побеждённому он рукодельницу юную вывел, Пленную деву, – в четыре вола и её оценили." (Гомер. «Илиада», Песнь двадцать третья, 702-705)

Как легко понять, быки тут присутствуют в обобщённо-абстрактном виде. Никто ни мастерицу ручной работы, ни треножник менять на них не собирался. Но вот интересно представить такую ситуацию. Пока славные ахейцы глазеют на погребальные спортивные игры, кто-то из неприглашённых ахейцев менее славных взял да и угнал где-то стадо скота, каким-то образом попавшее в опустошённые войной окрестности. Причём скота столько, что его невозможно ни съесть, ни прокормить.

Как бы повлияла весть об этом на щитоносных мужей? Сколько б стоил треножник, а сколько – дева? Не надо ли нам предположить, что число быков, в которые они оценены, несколько увеличится?

А теперь представим, что стада никто не угонял. Но кто-то, талантом не уступающий Гомеру, сочинил байку об этом. Да такую, что ему поверили достойные мужи войны и совета. И это тоже повлекло за собой рост цен кухонной утвари и прислуги. Тот рост, что мы привычно называем инфляцией… Хотя даже в проекте нет никаких денег, не только бумажных, но и металлических. Но тот, сугубо информационный, процесс, который мы вообразили, показал нам, что для инфляции деньги и не нужны – достаточно искажения информации!

Кстати, деньги. Периодически появляются экономические гуру, предлагающие решить все народно-хозяйственные проблемы путём введения денег из драгметаллов. При этом они (в наших краях) ссылаются обычно на рост экономики Российской империи при николаевском червонце и рост советской экономики при червонце НЭПовском…

Ну, чем кончился «виттевский» рост, известно. Займы, Антанта, война за ненужные России Эльзас и Лотарингию, революции, подвал дома инженера Ипатьева. НЭПовский рост куда менее интересен. Он был восстановительным. Попыткой заново создать то, что ранее было в империи. Но кончился он неважно. И для нэпманов (об их судьбе см. «Золотой телёнок», участь предшественников конторы «Рога и копыта»), и для кулаков, и для организаторов твёрдой денежной политики времён НЭПа, Сокольникова и Юровского, также не миновавших расстрельного подвала.

Причём в обороте золотого советского червонца не было – хождение имела скромненькая бумажка, беленькая, с рисунком и надписями только с одной стороны. И на золото внутри страны её разменять было нельзя, но тем не менее в декабре 1925 года за нее давали 5,3 тогдашних полноценных американских доллара. (Вот откуда у Михаила Афанасьевича: «Граждане, сдавайте валюту!») Дело в том, что бумажка эта служила передатчиком информации.

Но твёрдый червонец слал сигналы и советским властям. Средств на ускоренную индустриализацию в бюджете – нет, и не будет. Средств на содержание кадровой армии – нет, и не будет. (А соседями были – цепочка фашистских, начиная с Цанкова, режимов Европы, японские милитаристы, вторгавшиеся уже на территорию России…) И даже на содержание многочисленного советского и партийного аппарата средств и то нет, что уж совсем недопустимо…

Так что руководство Наркомфина сменили и срочно учинили инфляцию. Стремясь найти денег на государственные нужды. Но в какой-то момент инфляционного налога, съедающего сбережения и зарплату, стало мало, и пошло полное огосударствление… Но это уже – отказ от твёрдых денег. А в истории были примеры, когда цены росли несмотря на твердость монеты.

Скажем, открытие Америки. «Та, чей дух – крылатый метеор,/Та, чей мир в святом непостоянстве,/Чьё названье – Муза Дальних Странствий», привела корабли европейцев в изобильные серебром края. Серебро, производство которого возросло в шестнадцатом веке в пять дюжин раз, растекалось из Испании по Старому Свету, и цены выросли в два, а то и в четыре раза… Калифорнийская «золотая лихорадка» увеличила производство золота в полдюжины раз, что вздуло цены по миру на четверть, а то и вполовину. Так что, оказывается, и металлические деньги от роста цен в общем случае не спасают!

Ну а инфляция классическая, Первой мировой войны и последовавших революций? Вот Германская империя с её классическим милитаризмом. Вот 1913 год. Как же распределялись её расходы? 90 процентов – военные расходы. 7 процентов – аппарат управления. 3 процента – социальные расходы. (Witt C. «Die Finanzpolitik des Deutschen Reiches von 1903 bis 1913». Luebeck, 1970. S. 380) Потом повоевали всласть, с августа 1914-го по ноябрь 1918-го. Потом разбирались с бунтовщиками, отстреливали всяких там спартаковцев, либкнехтов и люксембург. Потом – разоружались, платя репарации.

Государство брало и брало у своих подданных в долг. Сначала обещая расплатиться сторицей из грядущей военной добычи (ну, кое-что из отданных большевиками по Брестскому миру земель вывести удалось…), потом – намекая уставшей от всеевропейской бойни публике (см. «На Западном фронте без перемен» Ремарка) на «мирные дивиденды» (примерно такие же Россия получила в результате прекращения холодной войны…). Короче говоря, к началу двадцатых Германия была охвачена гиперинфляцией (подробности: «Чёрный обелиск» того же Ремарка).

А в чём была информационная суть этой гиперинфляции? Да она была очень проста. Если военные долги слали обществу сигнал, что Рейх должен по своим военным обязательствам кругленькую сумму в 154 миллиарда марок, то печать денег с изобилием нулей этот сигнал исказила. Да так ловко, что весь этот военный долг по состоянию на 15 ноября 1923 года (когда гиперэмиссию сочли возможным остановить, проведя денежную реформу) оказался равен 15,4 пфеннига чекана 1914 года (правда, монеток в десятые доли пфеннига не штамповали даже экономные немцы…). Неплохо, да? Для государства…

Упомянутая выше Большая Советская Энциклопедия первого издания в 29-м томе честно рассказала, что «прогрессивное обесценение бумажных денег являлось способом дополнительной экспроприации городской и сельской буржуазии». Купцам и кулакам слали сигнал, искажая ранее имевшуюся у них информацию о правах собственности, что барахлишко-то уже не ихнее…

Но дальше статья БСЭ, писанная А. Смирновым, приобретает характер пророчества. Падение курсов важнейших мировых валют (фунта с 99,82 процента золотого паритета в августе 1931 года до 60,23 процента в июле 1935-го, доллара со 100 процентов в декабре 1932-го до 59,17 процента в июле 1935-го) при слабом росте эмиссии было расценено как неспособность тогдашнего международного хозяйственного механизма эффективно управлять производством (индустриально-конвейерным), что неумолимо влекло мир ко Второй мировой войне.

Так что приведённые выше примеры ясно показывают, что если любая сделка — прежде всего информационный процесс, а деньги – информационный объект, то инфляция – это фальсификация (не фальсификация по Попперу, а подделывание, как фальсифицируют вина…) информации в чьих-то конкретных интересах. И это надо уяснить, прежде чем говорить обо всех настоящих и перспективных системах электронных денег.

К оглавлению