Другие интеллектуальные влияния

Другие интеллектуальные влияния

Еще живя в Германии, Хорни изучала различные этнографические и антропологические труды, а также работы философа и социолога Георга Зиммеля, с которым у нее установились дружеские отношения. Почувствовав после переезда в Соединенные Штаты коренную разницу между Европой и Америкой, она заинтересовалась исследованиями социологов, антропологов и психоаналитиков, связывавших свои разработки с явлениями культуры. Среди этих ученых были Эрих Фромм, Макс Хоркхаймер, Джон Доллард, Гарольд Лассвел, Эдвард Шапир, Рут Бенедикт, Ральф Линтон, Маргарет Мид, Абрахам Кардинер и Гарри Стек Салливан, и с большинством из них Хорни познакомилась лично. Под их влиянием она отстаивала мнение о том, что для поколения невротиков культура важнее биологии, что патогенный конфликт между личностью и обществом возникает из-за плохого устройства общества и не является неизбежным, на чем настаивал Фрейд. Вслед за Брониславом Малиновски, Феликсом Боем и Эриком Фроммом Хорни рассматривала эдипов комплекс как культурно обусловленный феномен. Так же, как Гарри Стек Салливан, она считала, что, объясняя поведение человека, важнее учитывать не сексуальные влечения, а «потребность в безопасности и удовлетворении».

«Георг Зиммель говорит… что исторически сложившиеся отношения полов можно примитивно представить как отношения хозяина и раба. В них «одна из привилегий хозяина состоит в том, что он не обязан постоянно думать о том, что он — хозяин, в то время как позиция раба такова, что он никогда об этом не забывает»» (Horney, 1967, р. 69).

Первоначально Хорни рассматривала концепцию психического здоровья в ее взаимосвязи с культурой, но позже, в 1930-х годах, она вывела дефиницию здоровья, универсальную по своей природе. Опираясь на труд У. У. Троттера «Стадные инстинкты в период войны и мира» (1916), Хорни описала эмоциональное благополучие как «состояние внутренней свободы», при котором «все способности человека полностью востребованы» (1939, р. 182). Теперь она считала, что главная черта невроза — самоотчуждение, потеря контакта со «спонтанным индивидуальным „я“» (1939, р. 11). В первую очередь на Хорни повлиял Эрик Фромм, но важное воздействие на ее мысли оказали также Уильям Джеймс и Серен Кьеркегор. Так, понятие «духовного „я“», данное Уильямом Джеймсом в его «Принципах психологии» (1890), вдохновило Хорни на, то чтобы ввести понятие «реального „я“», а рассуждая о потере «я», она опиралась на труд Кьеркегора «От болезни к смерти» (1949). Хорни цитировала Отто Ранка и приводила его концепцию «воли» в качестве примера, который помог сформировать ей идею «реального „я“». В последней же своей работе она обратилась к идее «беззаветной преданности» дзэн.

Трудно найти причины, по которым Хорни сместила акцент с прошлого на настоящее. Она признавала влияние Шульц-Хенке и Вильгельма Рейха — аналитиков, которых знала еще по работе в Берлине. Зафиксированный в ее дневнике адлерианский метод анализа, к которому она потом вернулась, также выделяет главным образом события настоящего.

«С точки зрения Уильяма Джеймса, реальное «я»… является источником спонтанного интереса и энергии, «источником усилий и концентрации, откуда исходят указы воли»;… это часть нас самих жаждет расширения, роста и достижения самой себя. Она порождает спонтанную реакцию наших чувств и мыслей, когда мы соглашаемся и противостоим, приобретаем или отказываемся от чего-либо, борясь с ней заодно или вопреки ей, говоря через нее «да» или «нет»» (Horney, 1950, р. 157).

Несмотря на отчаяние, человек может вполне благополучно жить… так, что, пожалуй, никто и не заметит, что в каком-то более глубинном смысле ему недостает себя самого… так как «я» — это такая вещь, которой внешний мир менее всего склонен интересоваться… Самая большая опасность заключается в том, что потеря своего собственного «я» может пройти совершенно незаметно: на любую другую потерю — руки, ноги, пяти долларов, жены — обязательно обратят внимание (Kierkegaard in: Horney, 1945, p. 185).