ПРИМЕР № 132. ДЕМОНСТРАНТ (попытка одного анализа)

ПРИМЕР № 132. ДЕМОНСТРАНТ (попытка одного анализа)

Она незаурядно одаренный природой человек.

Умная, красивая казачка. Артистичная, энергичная и цепкая. "Все блестящее - в свое гнездо" - в свой дом, в свою школу. Талантлива во всех отношениях.

Сосредоточенная на деле, с врагами и с теми, кого принимает равными, точна, с великолепным интуитивным обеспечением, с хорошим вкусом издали (когда, повторю, "центрирована" на предмете, или на партнере).

КОНФЛИКТ. Такого (равного, партнерского поведения) в ее реальной жизни почти не бывает! Разве что, только в особо опасной ситуации и, когда завоевывает - "охмуряет" запримеченного ею нового партнера.

Вблизи (то есть, когда "центрирована" на любых своих фантазиях) верит, что "готова отдать последнее" и, действительно, "в ударе" отдает в ущерб себе ("я им все отдала!") го, что никому не нужно или мало ценно для них. Как слепо-глухо-бесчувственная, "дарит сахар" человеку с "сахарным диабетом".

Это то самое "помнящее себя добро". Оно помнится дающим и обязывает того, кому его, чуть только не насильно, всучили - "демьянова уха".

***

Вблизи она никого не видит, ни с кем не считается. Демонстрируемая ею забота огульна - рассчитана на застолье, в котором не различают лиц.

Поведение можно было бы считать точным, если бы оно было адресовано людям, лишенным своих интересов или забывшим собственный интерес, с подавленным инстинктом самосохранения или слабоумным, счастливым от любой подачки.

Оно (ее поведение) так же было бы точным, если бы единственным интересом всех людей было наблюдать ее, оценивать ее и восхищаться ею. Но такого не бывает даже в отношении допятилетних очаровательных девчушек с бантиками.

С теми же, кого выделила как "нужных людей", или просто в качестве не всем доступной, модной "игрушки", она так же, без учета того, что партнер внимателен и видит ее "игры", высокомерно (и не сознавая своего высокомерия) осуществляет прозрачное потребительское обихаживание, рассчитанное на заторканного, непритязательного функционера или самоутверждающегося, ждущего "знаков внимания" самодура, шарлатана, втайне бегущего от чувства малоценности.

Не интересуясь сутью деятельности обихаживаемого, назойливо демонстрирует восхищение невпопад или обязывающую угодливость, по детски требующую благодарности за ненужное, второстепенное или за "добрые намеренья". Попытка отклонить эти слепые, бесплодные потуги угодить вызвала бы поток ненужных партнеру объяснений, привела бы к "выяснению отношений" без отношений - игнорирующему партнера, утверждению, что она "не то имела ввиду", что ее "не так поняли". Поэтому с ней предпочитают не связываться, или терпят, что есть. Так спокойнее.

Обратную связь она могла бы получить только в ситуации скандала или, разрыва, когда от нее отказываются, оставляют ее, "предают"... но и этого она не замечает или остается в претензии к ним, а не к себе. Так ее научила мама. Не уступать никому, пока не бьют! Со всеми, как с врагом, как мама с папой. К слову, так и она ведет себя с отцом своих детей - с мужем. Везде, где с ней вынуждены считаться, где не предполагает опасную для нее силу, она заигрывается.

"Игра" ее безответственна, бессмысленна и непрофессиональна, неряшлива, без понимания "зрителя". Как у капризного ребенка. Ждет и требует восторгов, демонстрируемого внимания к бессодержательному в себе - к "игре".

От бессмысленных, по заученной привычке трат в ней нарастает кромешная неудовлетворенность, накапливаемая агрессивность, ожидание благодарности за собственные потери. О нужности которых ни у кого не спросила.

Эта по природе здоровая и выносливая женщина живет в состоянии постоянно травмирующего обмана ожиданий. Ведь люди на такое, игнорирующее их, насильственное, агрессивное по сути "добро" отвечают явной или такой же скрытой, вкрадчиво потаенной, такой же невзначай, исподтишка агрессией.

Но своей агрессивности, в силу совершенного невнимания к себе реальной, женщина не сознает, поэтому к естественной, защитной агрессии в ответ не готова. Напротив, от окружающих она ждет благодарности за свои добрые намерения и неприносящие ей удовлетворения бессмысленные траты - "пустые хлопоты".

Надо напомнить, что раньше, когда она была моложе, это ее невнимание к реальному, живому в себе, в других (в отличие от ее представлений), окружающие воспринимали детской наивностью, романтичностью, даже одухотворенностью. А теперь считают лживостью.

"Обманув", а точнее, не заметив себя, она обманывается в ожиданиях.

"За мое добро мне злом заплатили". Это возмущенное ощущение развязывает ей руки. Нарисовав себе образ врага, она получает моральное право на уже открытую и ни чем, кроме страха отпора, нестесненную агрессивность.

Но и в этой своей агрессивности она чувствует себя младенчески невинной - по ее детскому ощущению ее вынудили, она только справедливо защищается. И жестока она под чужую ответственность того, на кого нападает - "с волками жить - по волчьи выть".

Все хорошее в ее жизни - ее заслуга. Все плохое вынудили другие "плохие люди", "обстоятельства". Она - марионетка "вероломных" людей и трагических обстоятельств. Не виноватая она!

И эта ее агрессивность не имеет никакого смысла для нее самой, ничего нужного ей не приносит. Напротив, уничтожая необходимое, родное даже, ее агрессивность уничтожает ее мир.

Она умеет вести себя точно. Чувствуя это ее умение, но с досадой наталкиваясь на ее постоянную игру, окружающие воспринимают ее намеренно хитрой. Вызывая недоверие, она часто подозревается в сознательном издевательстве над людьми.

Купаясь в этой, провоцируемой ею агрессии окружающих, черпая в ней силы и оправдание любому своему капризу (часто производящему впечатление самодурства), она одновременно этой, вызываемой ею, всеобщей агрессии боится. Поэтому нередко старается вести себя приниженно покорной (демонстрирует покорность), снова вводя ею в заблуждение саму себя и раздражая тех, с кем взяла такую тактику. Сама слащава и беспардонна, она требует особой бережности с собой. Всегда готова обидеться, очернить, оклеветать другого в своих глазах.

ВЫВОДЫ. Рано, по-видимому в самый ранний период формирования сознательного поведения, уйдя от непосредственно ощущаемой реальности (от ощущения собственных импульсов и ощущения нужности или ненужности для себя явлений мира) в действие, в активность, женщина в силу и этой чрезвычайной активности (почему-то вспомнил Людмилу Гурченко), не имеет достаточного осознанного, замеченного, опыта, что окружающие принимают ее до этой ее активности, до полезности, просто "за" факт ее существования - "ни за что".

В результате недостаточности такого опыта и сама игнорирует себя вне действия. Так "теряет себя". Приходит к ощущению собственного ничтожества, малоценности.

Собственное непризнание себя побуждает - с одной стороны: маскирующую это ощущение (во-первых от самой себя) чрезвычайную всяческую активность, призванную доказать свою значимость (во-первых себе), эта активность убеждает сознание и рождает ожидание и требование знаков признания от других, но не избавляет от сосущего и подхлестывающего ощущения малоценности, которое за ним скрывается;

- с другой стороны: лишая непосредственного ощущения себя самой (своих обыденных импульсов, подлинных ощущений), лишает подлинного (связанного со своими глубокими интересами) ощущения реальности существования других, лишает возможности признавать других;

- ощущение малоценности побуждает искусственно занижать оценку других, что повышает сравнительную самооценку, женщина всегда готова "очароваться, чтобы разочароваться", выискивать бесталанность, пошлость, провоцировать "вероломство" других, очернив, оклеветав другого в своих глазах, обидевшись, она любит одаривать прощеньем: "сначала оденет на голову мужа (любого партнера) помойное ведро, а потом, сняв, с ним целуется";

- лишив других признания, она, как бы разбивает собственное зеркало, на более близком к сознанию уровне лишает себя возможности, ощутив их отношение, ощутить себя признанной, навязывая свою активность, не верит в возможность их активности, не верит, в то что они "в состоянии ее понять и оценить".

Непризнанные ею люди отвергают ее. Она же требует недостающего ей внимания (признания), "в глаза лезет".

Подспудное ощущение малоценности и нереализованность игнорируемых подлинных потребностей рождает эмоциональную напряженность - предчувствие немотивируемой тревоги.

Эта эмоциональная напряженность с одной стороны соматизируется, обращаясь в телесные недуги, заражает эмоционально связанных с нею близких (в первую очередь детей, мужа), рождая их агрессивность и психосоматику, с другой (и это в разговоре о ее способе общаться главное) подхлестывает новые и новые витки отвлекающей (бессмысленной для нее) активности, в том числе и речевой...

Говорит она без умолку. Словами создает себе вторую реальность, в которую искренне верует, в которой и живет, ею окончательно огородившись от непонятной для нее действительности.

Паузы не выдерживает. Мгновение бездействия не становится для нее покоем, содержательным созерцанием себя и значимых явлений мира. Бездействие, даже на миг, вынудило бы встретиться с теперь уже невыносимой для нее тревогой, испугало бы. Белка в колесе.

Круг замыкается. Женщина измучивает себя, измучивает других.

Проецируя в мир не свою незаурядность, но свои мнимые изъяны, тайное ощущение своей мнимой никчемности и пустоты, эта от природы очень живая женщина своих превращает во врагов (иногда не только в своем представлении, но и в действительности), чужих же и чуждых (безразличных к ней, не тревожащих ее правдой, манипулирующих ею из собственных выгод) - в друзей. Становится марионеткой этих чужих, часто и против своих, и против себя!

КРИК ВОПИЮЩЕГО... И, прочтя это сообщение, она огорчается, а не радуется.

Огорчается - обвинив себя, а не приняв и поняв.

Не радуется - обижаясь за жесткость и непонимание, а не ухватившись за очередной спасательный круг, за шанс использовать прочитанное, чтобы влюбиться в себя, осуществлять такой, какая есть, со всей своей подлинностью.

Живя в своей привычной, спасительной от реальности и уничтожающей ее реальность, словами созданной, сказке Кея, прочно отгорожена она от его Герды.

Ничего она не берет как путеводную нить к выходу на волю.

- Неправда! В том-то и беда, что я-то себя очень люблю, но это всем мешает... И мне не дают!..

Кто же, любящий себя, будет разрушать среду своего обитания!? Так чернить мир, его родивший, одаривший, пестующий и пока еще берегущий... даже от его собственной ошибки. Например, и этим анализом...