Любовь как сражение

Любовь как сражение

Борьба — тоже форма любви. Нельзя считать, что если два человека ссорятся, они не любят друг друга. Нужно помнить, что Фрейд считал любовь разновидностью привя­занности. Он не говорил, что эта привязанность создана на небе. Он не описывал ее как романтическую, поэтическую, идиллическую. Он не сравнивал ее с симфонией или сол­нечным закатом, он просто говорил, что она связана с ощу­щением осуществленности и счастьем. Короче говоря, он называл ее просто привязанностью.

Конечно, те, кому везет, находят и счастье, и осуществлен - ность. У них был хороший ранний опыт, или они ликвидиро­вали результаты плохого опыта, а может, немного и того и другого. Они находят осуществленность в любви и в работе, которая тоже является привязанностью к определенному на­бору идей, занятий, профессиональных навыков, а потому — тоже любовь. Они находят осуществленность в игре, в друзь­ях, и все эти привязанности — тоже любовь.

Все это примеры любви. Любовь, разрешающаяся в бра­ке и в обязательстве прожить жизнь с другим индивидом, есть только один из видов любви, правда, самый трудный. В такую любовь мы целиком вкладываем себя и достигаем успеха, если в ответ получаем богатое вознаграждение. Дру­гие виды любви легче. Дружбу, например, легче завязать и легче поддерживать, потому что она не так многостороння, как сексуальная любовь.

Часто любовь негативна по своим качествам. Любовь между родителями и ребенком часто представляет собой сражение. Когда ребенок ведет себя хорошо и делает то, чего от него ожидают, он обычно не привлекает к себе вни­мания. Родители не станут по поводу каждого случая, когда он проявил послушание, говорить: «Ты очень хороший маль­чик, Джонни». Вовсе нет. Хороший ребенок невидим и не­слышим; его словно нет.

Но стоит ему поступить неправильно, луч прожектора сразу осветит его, он оказывается в центре сцены, он звезда представления. Родители ругают его, шлепают; если он уже слишком большой, чтобы его отшлепать или они вообще не прибегают к такому методу, они будут изобретать другие драматичные способы наказания: лишат карманных денег, не разрешат в субботу идти в кино, не позволят смотреть любимую телепрограмму. Они очень постараются дать ему урок, чтобы он его запомнил.

И он его запомнит. Он запомнит всю эту драматичность, все возбуждение, центром которого был, все внимание, ко­торое привлек к себе своим нехорошим поведением. И это станет удовольствием. Даже наказание может стать удоволь­ствием по сравнению с полным отсутствием внимания.

В шоу-бизнесе говорят: даже плохая слава хуже неизвест­ности. Очевидно, дети предпочли бы доброе и любящее внимание; они хотели бы, чтобы родители их одобряли. Им хотелось бы, чтобы их обнимали, целовали, играли с ними и говорили разные приятные слова. Но когда они ведут себя хорошо и заслуживают подобного внимания, родители со­вершенно их игнорируют. И поэтому дети хватаются за про­тивоположное: гнев, брань, шлепки и наказания они пред­почитают отсутствию внимания.

В глазах ребенка все это тоже становится проявлением любви. Любое проявление эмоций, хороших или плохих, есть любовь, — все, кроме равнодушия. Ребенок, в жизни которого такая любовь преобладала, будет распознавать ее, и став взрослым. Любовь для него — это битва, потому что для мужчины и женщины, которые решили жить вместе, в одном доме, растить детей, справляться с финансовыми трудностями и проживать вместе не только счастливые, но и трудные времена, любовь — вовсе не простые отноше­ния. Она включает в себя нужды и желания обоих, причем о многих таких нуждах и желаниях они сами не подозрева­ют и не понимают их. Некоторые из этих потребностей не могут быть удовлетворены даже в очень хорошем браке.

Когда личности сталкиваются всеми аспектами своих любовных отношений, неудивительно, что они задевают друг друга, вызывая не слишком приятные ощущения. Иногда такое трение становится единственным способом выраже­ния тех или иных тайных потребностей; только тут они ста­новятся заметными. Ссора может послужить самым эффек­тивным катализатором какой-то неопределенной неудов­летворенности.

Иногда мужчина просто нуждается в поддержке со сто­роны жены. Он испытывает необходимость самоутвержде­ния; ему хочется показать ей, а может, и самому себе, что он не должен всегда быть разумным, готовым на компро­мисс, что он имеет право настоять на своем. Иногда такую, же потребность испытывает женщина: она хочет не усту­пать, а проявлять упрямство, просто поступить по-своему, права она или нет.

Тот простой факт, что в браке часто проявляются противо­речия и враждебность, вовсе не означает, что партнеры не привязаны друг к другу. Многие пары долгие годы проводят в ссорах, разводятся, а потом снова вступают в брак друг с дру­гом. Или вступают в брак с другими партнерами, но продол­жают контактировать и спорить друг с другом из-за алимен­тов, или детей, или адвокатов, или счетов, не оплаченных еще в первый год их брака. Чем бы это ни было, они цепляются за этот предлог и продолжают ссориться всю жизнь. С новыми супругами они могут вести себя вполне миролюбиво, но в отношениях друг с другом их любовь — по-прежнему битва, и они отказываются положить ей конец.

Любовь — это все вместе, положительное и отрицатель­ное, плохое для нас и хорошее. Она может сделать нас сча­стливыми. В своем первом проявлении, в младенчестве, любовь действительно приносит счастье, удовлетворение, блаженство. Младенец привязывается только к тому, что дает ему удовольствие. Его «любови» просты, все они пози­тивны, все приносят наслаждение. Но по мере того как он выходит из теплицы младенчества, он оказывается в мире, центром которого больше не является и в котором его же­лания больше не всемогущи, а любовь окрашивается оттен­ками отсутствия радости и счастья. Он любит родителей, но одновременно и ненавидит их — хотя бы по той причи­не, что они предъявляют к нему требования, противореча­щие его детским желаниям. Он любит братьев и сестер, но и ненавидит их, потому что вынужден делиться с ними всем, в том числе и самым главным — любовью родителей. Он любит и ненавидит учителей, своих лучших друзей, школу, игры, отпуска, работу.

Вопреки всем этим соображениям многим трудно при­нять любовь просто как привязанность. Нам хочется думать о любви как о приятной и благополучной привязанности или даже как об идеальной привязанности мужчины и жен­щины. Многие используют это слово исключительно в том идеальном значении, какое самая горячая смертная любовь способна пережить только как мгновение. Больше того, наше желание счастья, одобрения, принятия и теплых чувств по­буждает нас считать любовь ответом или удовлетворением всех этих потребностей.

В результате наш интерес сужается и обращается только к одному виду любви — прочной, приносящей глубокое удовлетворение от привязанности, которая иногда возни­кает между мужчиной и женщиной. Но это так же мило и нереалистично, как солнечные часы в саду, на которых на­писано: «Работают, только когда светит солнце». Более трез­вый взгляд должен напомнить нам, что мы ежедневно про­живаем 24 часа, а они могут быть не только солнечными, но и пасмурными, и что мы стареем даже во сне. Некото­рые отрезки нашей жизни напоминают яркие солнечные часы, но мы лучше поймем любовь, если будем учитывать все прожитые часы — от самых тусклых и болезненных при­вязанностей до самых богатых общих чувств.

Реалистическое мышление, таким образом, предполага­ет, что не бывает совершенных переживаний и опыта; ни один человек не вырастает без недостатков. Идеал — абсо­лютно адаптировавшийся человек — это вымысел, что-то такое, к чему мы стремимся, но чего никогда не достигнем. Во всех нас есть определенные младенческие привязаннос­ти, которые всегда остаются с нами, от которых мы не из­бавляемся, когда становимся взрослыми, — ни с возрастом, ни с жизненным опытом, ни даже с мудростью. И эти при­вязанности находят способ выразить себя в нашей взрослой любви.

К счастью, существуют силы, которые сводят нас вмес­те, вопреки нашему несовершенству. Мы не можем ждать, пока станем идеально подходить друг другу. И одно из наи­более мощных притяжений, которое побуждает развитие привязанностей, это сексуальное влечение.